Жан Ванье - Жан Ванье Община — место прощения и праздника
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Много говорили об общине:
Община — место прощения и праздника, становления и освобождения.
Но когда всё совершено и всё сказано, остаётся тот факт, что каждый, в глубине своего бытия, должен каждый день учиться принимать собственное одиночество.
На самом деле, в сердце каждого из нас зияет рана, язва собственного одиночества, которая особенно раскрывается в момент неудач, но, прежде всего, в момент смерти. Этот шаг никогда не совершается в общине; мы совершаем его одни. И любое страдание, любая грусть, любая форма подавленности образцы этой смерти, проявление этой язвы, сущей в глубинах нашего бытия, составляющая часть человеческой природы. Поскольку наше сердце жаждет бесконечного, оно никогда не может удовлетвориться пределами, являющимися знаками смерть. Именно поэтому оно постоянно не удовлетворено. Время от времени случаются прикосновения бесконечного в искусстве, музыке, поэзии; есть моменты общения и любви, моменты молитвы и экстаза, но эти моменты всегда длятся очень недолго. Мы тут же впадаем в неудовлетворённость, вызванную нашей ограниченностью и пределами других.
Только тогда, когда обнаруживается, что неудача, подавленность, сами наши грехи могут стать приношением, материей жертвоприношения и, следовательно, дверью к вечному, мы обретаем определённый покой. Только тогда, когда мы принимаем человеческую природу со всеми её пределами, противоречиями, страстным поиском истины и обнаруживаем, что вечный брачный пир придёт как дар после нашей смерти, только тогда мы обретаем доверие.
Община, даже самая прекрасная и удивительная, никогда не сможет исцелить эту язву одиночества, которую мы носим. Только тогда, когда мы обнаружим, что одиночество может стать таинством, мы обретаем мудрость, потому что таинство — место очищения и присутствия Божия. Если мы больше не бежим от этого одиночества, если принимаем эту рану, то обнаруживаем, что через неё мы встречаем Иисуса Христа. Когда мы перестаём убегать в гиперактивность, в волнения и грёзы и останавливаемся «с» и «в» этой ране, тогда мы встречаем Бога. Потому что Он Параклит, Тот, Кто отвечает на наш крик, вырывающийся из глубины духовного мрака нашего одиночества.
Те, кто входят в брак, полагая, что таким образом их жажда общения будут утолена, а их рана исцелена, не будут счастливыми. Таким же образом, те, кто вступают в общину в надежде успокоить свою пустоту, исцелить её, будут разочарованы. Только если мы поняли и приняли эту язву и если в ней мы открыли присутствие Святого Духа, мы поймём подлинный смысл брака и подлинный смысл общины. Только тогда я в состоянии жить со всей моей бедностью и моими страданиями и больше пытаюсь поддержать других, чем замкнуться в себе самом, только тогда я могу полностью жить полноценной жизнью общины и жизнью брачной. Только тогда, когда я перестаю считать, что другие прибежище для меня, я стану, несмотря на все мои раны, источником утешения и жизни и обрету мир.
Иисус — учитель общины и Его учение приводит к созданию христианских общин, основанных на прощении и совершающихся на служении. Но Он умер, оставленный друзьями, распятый на кресте, отвергнутый человеческим обществом, религиозными руководителями и Своим Собственным народом. Только один человек понимал Его и жил реальностью: Мария, Его Мать, стоявшая у подножия креста. Это было общиной; это было общением превышавшим всякую общину. Учитель общины наконец–то вскрикну:
Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?
(Матф. 27: 46)
и
Жажду (Ин. 19: 28).
Общинная жизнь создана для того, чтобы помочь мне не убегать от глубокой язвы моего одиночества, но оставаться в реальности любви, мало помалу обретая веру в исцеление от своих иллюзий и своего эгоизма, становясь самому хлебом для других. В общинной жизни ты для других, для того, чтобы расти вместе с другими и открывать наши раны бесконечному, чтобы через них проявилось присутствие Иисуса.
Но нельзя принять свои глубокие раны, не поняв, что община — земля, место укоренения для сердца, очаг. Это укоренение не ради удобства, замыкания на себе. Напротив, оно для того, чтобы каждый мог расти и плодоносить для людей и Бога. Укоренение — обнаружение Союза между людьми, призванными жить вместе. Но это также обнаружение Завета с Богом и бедными. Община создана не для самой себя, но для других, для бедных, для Церкви и для общества. Они по преимуществу миссионеры. У неё весть надежды, которую нужно давать и любовь, которую нужно сообщать людям и, прежде всего, бедным и отчаявшимся. В этом смысле община обладает политическим значением.
Община может существовать на самом деле только в том случае, есть это жизнетворное отношение, полное любви между ней и бедными, только если она источник для бедных, а бедные источник для неё.
Общинная жизнь тогда принимает более широкий смысл. Она переживается членами общины, но также переживается в более обширной общине квартала с бедными и со всеми теми, которые желают разделить надежду. Она становится тогда местом примирения и прощения, в котором каждый чувствует, что другие его принимают и принимает их. Она — место дружбы для тех, которые считают себя больными, но которые знают также, что их любят и прощают. Таким образом, община место служения.
Эти служения признак того, что за всеми страданиями, очищениями и смертями будет вечный брачный пир, великое свершение жизни в Боге; это личная встреча нас исчерпает, наша жажда бесконечного будет удовлетворена, язва нашего одиночества исцелена.
Стоит продолжать идти вместе, следовать нашему странствию. Итак, надежда существует!
Примечания
1
По–французски l’arche (арш).
2
Книга писалась в 1978 г.
3
Вспышки сознания (англ.).
4
Rene Lenoir, Le Seuil, Paris 1974.
5
Конкретные и личные отношения с Богом всегда завязываются у человека благодаря отношениям с другими людьми, которых Бог избирает быть своим присутствием. Однако в какой–то момент человек осознаёт личную всеречу с Богом, свою собственность вовлечённость и ответственность за происшедшее. В этом смысле человек одинок при встрече. Но осознавая принадлежность и дружбу принимает себя в одиночестве.
6
R. Laffront, Paris 1975.
7
Неизвестный автор так называемого Ареопагитского Корпуса сочинений мистического содержания. В его мысли неоплатоническая философия практически слилась с христианским учением. Жил, вероятно, в V веке.
8
Эти неврозы, преграды, израненность — та реальность человеческого бытия, с которой мы не можем не считаться, желая помочь людям. Мы должны исходить в наших отношениях с этими людьми именно из этой реальности, принимая ее, принимая как дар Божий, т. е как возможность для общины увидеть действие Бога, через страждующее присутствие даже самых убогих, призванных нести крест свой. Их призвание касается и нас, которые должны уподобиться Симону Киринеянину, возложившему на себя крест измученного Христа.
9
Мытарь — сборщик налогов в Иудее, откупавший это право у Рима.
10
Зелоты (острые клинки) — очень активное и агрессивное течение в Иудее времён римского владычества, не принимавшее власти Рима над Иудеей и ставившее своей целью её свержение вооружённым путём.
11
Eight Day of Creation, Word Books Editor, Waco, Texas.
12
Ditrich Bonhoeffer, De la Vie Communautaire, стр. 95. Foi Vivant п. 83.
13
Vivre ensemble, стр. 91.
14
«Solitude and Community», Worship, January 1978.
15
Т.е.то, к чему человек на самом деле призван. Это опыт соответствия самоотдачипотребностям сердца.
16
Ditrich Bonhoeffer, De la vie communautaire, стр. 75–76, Foi vivant п. 86.
17
В «Ковчеге» есть документ, который определяет цели общины и конституция, определяющая руководящие структуры и способ управления.
18
Когда вместо деятельности мы убаюкиваем себя тем, что нам приятно вместе. Потому что единство состоит не в том, чтобы замкнуться друг на друге, довольствуясь совместным пребыванием в одном месте, а в адекватной реакции на претерпеваемые обстоятельства, через что и проявляется, и укрепляется наше единство.Единство состоит в едином ответе на призыв обстоятельств.
19
Именно неуверенности, ибо без неё нет стремления к росту, к динамике развития. Если мы всегда чувствуем себя уверенно, мы рискуем замкнуться в себе в самодовольной неподвижности.
20
То есть, трапезу любви — так первые христиане называли свои встречи, на которых совершалась Евхаристия, причастие, происходившие по примеру иудейской Пасхи, т. е. за трапезой. В данном случае происходит переосмысление это трапезы любви, или, лучше сказать, возвращение к её исконному смыслу — пребывать в единстве любви, обретая это единство в общении со Христом.
